120 лет со дня рождения Н.Н.Туроверова

30 марта 2019 года — 120 лет со дня рождения Николая Николаевича Туроверова (30(18).03.1899, станица Старочеркасская Области Войска Донского – 23.09.1972, Париж, Франция), поэта, прозаика, редактора, историка казачества, общественного деятеля. Из семьи потомственных казаков, распространившихся по донским и кубанским станицам. В XIX веке семья старочеркасских Туроверовых дала несколько любителей поэзии и стихосложения, но из них только одному Александру Васильевичу Туроверову, прадеду поэта, удалось в 1858 году издать сборник «Казачьи досуги», где были помещены и два стихотворения, ставшие впоследствии народными песнями, — «Конь боевой с походным вьюком» и «Много лет Войску Донскому». Эту семейную традицию поэтического творчества продолжил в эмиграции его правнук, Николай Туроверов, судьба которого была так схожа с судьбами сотен тысяч людей, оказавшихся под «красным колесом»: «Фея положила в колыбель // Мне свирель прадедовского края // Да насущный хлеб чужих земель».

Следует заметить, что все члены семьи Николая Туроверова носили отчество «Николаевич». Николаем Николаевичем был его отец, судебный следователь. Мать, Анна Николаевна Александрова, имела запорожские корни. В семье любили книгу и музыку. Как все казачьи дети-мальчики, Николай Туроверов в три года был посажен на коня, в пять — уже свободно ездил верхом, в восемнадцать — окончил семь классов реального училища в Каменском.

До университета дело не дошло из-за Первой мировой войны: когда она грянула, Туроверову было всего пятнадцать, но на фронт ему страстно хотелось, как и многим его сверстникам, грезившим военной романтикой, которой они и не нюхали. Поэтому юный Николай поступает добровольцем в Лейб-гвардии Атаманский полк и уходит на фронт. Очень быстро его производят в урядники, а через месяц, в сентябре 1917 года, портупей-юнкер Туроверов был зачислен в Новочеркасское военное училище.

Учебе помешал Октябрь 1917 года. Туроверов снова в строю, на этот раз у полковника Чернецова — в первом белом партизанском отряде на Дону. Отряд Чернецова, состоявший большей частью из молодежи, прикрывал Новочеркасск от красных атак и практически был единственной действующей силой атамана Каледина. «Каледин взывал к казачеству, — писал в эмиграции Туроверов в почти автобиографическом рассказе «Первая любовь». — Но казаки, вернувшись с фронта, были глухи к призыву своего атамана — война им надоела, — и мы — юнкера, кадеты, гимназисты, разоружив пехотную бригаду в Хотунке под Новочеркасском, пошли брать восставший Ростов. Вот эту зиму, очень снежную и метельную, эти дни великолепного переполоха, когда все летело к черту и не успевшим попасть на фронт было разрешено стрелять и совершать подвиги у себя дома, это неповторимое время атамана Каледина я запомнил твердо и навсегда».

За неоднократное участие в боях юнкер Николай Туроверов был произведен в хорунжие. После трагической гибели Чернецова и развала отряда Николай Туроверов становится участником Степного похода, длившегося с февраля по март 1918 года. 

Запомним, запомним до гроба 

Жестокую юность свою, 

Дымящийся гребень сугроба, 

Победу и гибель в бою, 

Тоску безысходного гона, 

Тревоги в морозных ночах, 

Да блеск тускловатый погона 

На хрупких, на детских плечах. 

Мы отдали все, что имели, 

Тебе, восемнадцатый год, 

Твоей азиатской метели 

Степной — за Россию — поход. 

 Будучи уже подъесаулом, он продолжал биться за ту Россию, которую не хотел потерять, — на Дону, на Кубани, в Новороссийске и под командованием генерала Врангеля — на берегах Сиваша. За три года войны получил четыре ранения и орден Св. Владимира 4-й степени — боевую награду, которой гордился.

А потом была эвакуация из Крыма Донского корпуса в составе армии П.Н.Врангеля. Его, раненого, внесли на один из последних пароходов в Севастопольском порту. Следом поднялась красавица-жена, Юлия Александровна Грекова, медсестра крымского госпиталя. И они отплыли на греческий остров Лемнос, где находился пересылочный лагерь-тюрьма для русских воинов, устроенный «союзниками», в котором каждому полагалось по пятьсот граммов хлеба, немного картошки и консервов. Жили в бараках и насквозь продуваемых палатках, без кроватей, матрасов и одеял. Собирать бурьян для растопки печек не разрешалось. Ни родины, ни работы, ни свободы. Но духом не падали, и одним из первых свидетельств несломленного духа стало строительство из ящиков и палаточной материи островной церкви, где на службах пели казачьи хоры.

Летом 1921 года в числе казаков гвардейской бригады Туроверов перебрался в Сербию. Здесь около года вместе с сербскими военнослужащими он собирал оружие и боеприпасы на бывшем Салоникском фронте, служил пограничником на границе с Венгрией. Позднее работал лесорубом и мукомолом. Здесь родилась его дочь Наталья. В 1922 году осуществляется заветная мечта — семья переезжает во французскую столицу на постоянное место жительства. В Париже вначале он работал грузчиком на вокзале, потом устроился шофером такси. С 1928 года и до выхода на пенсию служил в банке «DIAC». Одновременно посещал Сорбонну и кружок казачьих литераторов-эмигрантов.

Писать стихи Николай Николаевич начал еще в годы учебы в реальном училище, печататься (помимо стихов, публиковал статьи, очерки) — в начале 1920-х годов в эмигрантских изданиях, преимущественно казачьих («Казачьи думы», «Казачий сполох», «Казачий журнал»,  «Родимый край», «Возрождение», «Современные записки», «Россия» и др.). Первый сборник его стихов «Путь» вышел в Париже в 1928 году и был доброжелательно встречен эмигрантской критикой. Г.Струве в рецензии на книгу отмечал: «Важно, что у молодого поэта есть что сказать своего и что он находит часто свои образы, свои рифмы и свои темы… Эти строки написаны настоящим поэтом».

Последующие четыре сборника носили одно и то же краткое название «Стихи» и увидели свет соответственно в 1937, 1939, 1942 и 1965 годах. А.Осокин в рецензии на третий сборник поэта отмечал, что «Туроверов, одаренный очень редкой в наши дни способностью легко и свободно писать стихи, пишет, как на коньках катается».

Из воспоминаний поэта Вл. Смоленского, друга Туроверова: «Николай Николаевич начал читать свои стихи… Окончено. Минутная тишина, тишина забытья и дружный взрыв аплодисментов. А потом совершенно незнакомые люди, видевшие впервые Туроверова, шли к нему, жали руку, со слезами на глазах целовали его». Его стихи переписывали и читали на русских военных и литeратурных вечерах повсюду, где жили изгнанники из России — Аргентине и Алжире, США, Сербии, и, конечно, Франции — страны, в которой он прожил пятьдесят два года.

Стих Туроверова становится более строгим и сдержанным, обретая то редкое качество, на которое обратил внимание Г.Адамович: «Замечателен его дар “пластический”, его способность округлять, доканчивать без манерности, одним словом, его чутье художника».

В начале Второй мировой войны Туроверов вступил добровольцем во Французский Иностранный легион, в рядах которого сражался в Африке. В 1945 году поэт возвращается в Париж, где с 1947 по 1958 год возглавляет возрожденный Казачий союз, призванный оказывать помощь казакам-эмигрантам. Стихи, статьи, очерки Туроверова печатаются в журналах «Грани», http://elibrary.domrz.ru/absopac/index.php?url=/notices/index/216547/default «Новом журнале», «Возрождении», «Родимом крае» и других периодических изданиях.

Но, кроме своего удивительного поэтического таланта, который согревал души многих людей, Туроверов был и историком, и издателем, и организатором выставок. И сегодня его считают одним из лучших знатоков казачьей иконографии и русского портрета. Если в Париже открывались выставки «Казаки», «Суворов», «1812 год», «Лермонтов», то не было никаких сомнений — за ними стоял поэт Николай Николаевич Туроверов. Именно он сделал все, чтобы сохранился музей его родного Лейб-гвардии Атаманского полка, вывезенный казаками в Париж. Он был главным хранителем уникальной библиотеки генерала Дмитрия Ознобишина, публиковал статьи по истории казачества и русской военной славы. Он всегда находил средства, чтобы выкупить очередную русскую военную реликвию, появившуюся на каком-нибудь парижском блошином рынке. В научной работе Туроверов был очень тщателен и точен. «Казачий альманах», «Русская военная старина», календари — чем только не занимался поэт. Он был одним из основателей Общества ревнителей российской военной старины и собрал обширную коллекцию книг по истории казачества.

В 1965 году в Париже выходит пятый, последний сборник Туроверова «Стихи», куда были включены ранее написанные и новые произведения. В рецензии отмечалось: «Блок когда-то обмолвился, что стихи нельзя писать перед зеркалом. Бунин-поэт (да и Бунин-прозаик) в этом отношении был не без греха. А вот в ясных и прекрасных стихах Туроверова “зеркало” отсутствует начисто».

Как горячий патриот Дона, свои взгляды на историю казачества Туроверов сформулировал так: «Было три Дона: Вольница Дикого Поля, Имперское Войско Донское и третий, короткий и маленький, как зигзаг молнии, казачий сполох. Четвертого Дона нет... Без России и вне России у казачества не было, нет и не может быть дорог! России без казаков было бы труднее идти своим историческим путем, будет тяжелее возвращаться на свое историческое лоно».

Николай Николаевич Туроверов скончался в госпитале Лавуазьер под Парижем 23 сентября 1972 года в возрасте 73 лет. Похоронен рядом с женой на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. http://rslovar.com/sites/default/files/turoverov2.jpg

О месте поэта в литературе русского зарубежья проницательно заметил Н.Станюкович в статье «Боян казачества» (журнал «Возрождение»), назвав Туроверова «...может быть, последним выразителем духа мятежной и мужественной ветви русского народа — казачества».

Стихи Николая Туроверова пришли в постсоветскую Россию благодаря подвижнической деятельности архивиста и барда Виктора Леонидова (в 1995 году был издан первый небольшой стихотворный сборник поэта, в 1999-м — второй, более объемный, названый его же строкой «Двадцатый год — прощай, Россия») и незабываемому фильму Никиты Михалкова «Казаки: неразделенная любовь» из документального цикла «Русский выбор». Мемориальные доски, посвященные Николаю Туроверову, установлены на его родине в станице Старочеркасской и на здании бывшего реального училища в Каменске-Шахтинском. 

 Товарищ 

Нет, не мученьями, страданьями и кровью, 

Утратою горчайшей из утрат: 

Мы расплатились братскою любовью 

С тобой, мой незнакомый брат. 

С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ», 

Встречались мы, наверное, не раз. 

Меня Господь спасал среди пожарищ, 

Да и тебя Господь не там ли спас? 

Обоих нас блюла рука Господня, 

Когда, почуяв смертную тоску, 

Я, весь в крови, ронял свои поводья, 

А ты, в крови, склонялся на луку. 

Тогда с тобой мы что-то проглядели, 

Смотри, чтоб нам опять не проглядеть: 

Не для того ль мы оба уцелели, 

Чтоб вместе за отчизну умереть?


См. публикации Н.Н.Туроверова в каталоге библиотеки ДРЗ.

В.Р.Зубова

Мы используем файлы Cookies. Это позволяет нам анализировать взаимодействие посетителей с сайтом и делать его лучше. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с использованием файлов Cookies
Ок