Я все еще сижу в норе. Давно мог уже легализоваться,
если бы мои бумаги пришли из Вашей столицы. 
Товарищи все еще почему-то возятся со мною, не высылают.
Из письма Н.И. Махно А.О. Беркману. 15 августа 1925 г. Сен-Клю

Нестор Иванович Махно (1888–1934) – анархо-коммунист, глава революционной повстанческой армии Украины, одна из ключевых фигур в истории Гражданской войны в России. 28 августа 1921 года после череды поражений в битвах с Красной армией, вместе с остатками своих частей Нестор Махно нелегально пересёк границу Румынии. Далее через Польшу и лагерь для интернированных в Данциге ему удалось сбежать в Германию. Уже из Берлина он отправился в Бельгию, где нелегально пересёк границу, надеясь найти прибежище в Париже. Однако постоянного места жительства он не нашёл – пришлось жить в парижском пригороде Венсенне, откуда он совершал поездки в Париж для организации дальнейшей борьбы против большевиков.

15 июля 1925 года Н.И. Махно из Данцига пишет своему соратнику А.О. Беркману в Берлин: «Покидаем мы пределы Германии без всяких прав въезда в другие государства». Уже 31 августа 1925 года он сообщает ему из Парижа: «Я постепенно начинаю устраиваться» [Рублёв Д.И. «Жду визы, какой-либо визы, с нетерпением!». Письма Нестора Махно. 1924–1925 гг. // Исторический вестник. 2016. С. 62]. А.О. Беркману удалось получить французскую визу для жены Махно (Галины Андреевны Кузьменко) и его дочери (Елены Михненко), которые приехали в Париж в 1924 году из Польши. Воссоединение семьи никак не повлияло на деятельность французских чиновников. Посольство Франции отказало украинскому повстанцу в визе. Берлинские анархисты помогли Махно получить немецкий паспорт с фамилией Михненко. Под фамилией Михненко революционер скрывался от многочисленных врагов, бывших участников Гражданской войны: белых офицеров, украинских националистов и петлюровцев. Однако даже с европейским паспортом Махно не мог решить вопрос жилья – разрешения на пребывание во Франции у него не было, и его эмиграция была абсолютно нелегальна. Лишь вмешательство депутата-социалиста П. Фора помогло анархисту получить официальное разрешение на проживание во Франции.

Первое время Махно вместе с семьёй жил у друзей в парижском пригороде Сен-Клю, затем два месяца в Роменвилле (также у друзей), пока французский анархист Р. Фукс не нашел ему небольшую квартиру по адресу ул. Жарри № 18 в парижском пригороде Венсенн, куда семья переехала 21 июня 1926 года. Хотя популярность украинского повстанца была огромной (о нём писали газеты, выходили очерки в журналах на испанском и французском языках, в целом о нём знали все анархисты мира), это никак не помогало с поиском работы. Махно добывал деньги, трудясь токарем на заводе «Рено» [см.: Скирда А. Нестор Махно: Казак свободы (1888–1934): Гражданская война и Борьба за вольные советы на Украине, 1917–1921. Париж, 2001. C.217–218]. Положение семьи украинского повстанца было крайне тяжёлым, несмотря на продажи «Воспоминаний» на французском языке. По замыслу, эта должна была быть серия мемуарных очерков, но при жизни вышла лишь одна книга «La révolution russe en Ukraine (Mars 1917–Avril 1918)» (Paris: La brochure mensuelle, 1927).

Марк Алданов вспоминал: «Нет, ничего демонического в наружности Махно не было: все это литература. Литература давно его себе присвоила: описывали его и эмигрантские беллетристы, и советские, и иностранные. <…> У него был вид очень слабого физически, больного, чахоточного человека, вдобавок живущего под вечной угрозой нападения» [Алданов М.А. Взрыв в Лаврентьевском переулке / Собр. cоч.: В 6 т. Т.6. М., 1991. С. 550–551].

В 1925 году вместе со своим боевым товарищем П.А. Аршиновым Махно начинает издавать в Париже анархо-коммунистический журнал «Дело труда» (1925–1929). Хотя поддержка со стороны рабочих организаций была очень велика и политическое издание стало главным рупором русскоязычной анархистской мысли в Европе, деньги по преимуществу шли на оплату типографских расходов. Махно продолжал жить в бедности. Денежные проблемы Махно иногда порождали самые настоящие сплетни. Так анархо-синдикалист Г.П. Максимов, живший к тому времени в Чикаго, в письме к Э. Гольдман за 14 апреля 1930 года сообщал: «Характерная вещь, Эмма, вы знаете, что Махно травил Аршинова из-за каких-то 10 долларов, а вот сам израсходовал 200 долларов, собранных американскими рабочими на издание его дневника или записок. Как вам это нравится? Этот факт скрывался его сторонниками, которые, однако, были вынуждены раскрыть это дело, так как сами оказались не в состоянии покрыть растрату без обращения за помощью к другим группам» [Герасимов Н.И. Г.П. Максимов и история русской анархистской эмиграции // Ежегодник Дома русского зарубежья им. А. Солженицына. 2016. № 6. C.112].

В 1926 году Махно вместе с Аршиновым выпускают в свет программный документ «Организационная платформа всеобщего союза анархистов», согласно которому для эффективной политической работы анархистам нужно сплотиться в единую организацию и забыть о прежних идейных разногласиях. В эмигрантской анархистской среде эту идею встретили по преимуществу враждебно (с критикой выступили Г.П. Максимов, В.М. Волин, Э. Гольдман и др.). Проект Махно и Аршинова напоминал квази-партийную структуру с чётким распределением функций. После большевизма радикальные левые, пережившие Гражданскую войну, большей частью скептически относились к идее создания партии, а анархисты, всегда выступавшие против партийной культуры, и вовсе были против какой-либо дисциплинарной организации.

В 1927 г. в Париже Махно встретился с будущим лидером испанских анархистских боевых отрядов Б. Дуррути. Он предупредил своего товарища о том, что в случае гражданской войны в Испании коммунисты обязательно предложат помощь, но доверять им ни в коем случае нельзя. В последующем в своём «Письме к испанским анархистам» (ГОД) Махно ещё раз подчеркнул, что испанские коммунисты захотят союза с большевиками и что большевики обязательно попробуют обмануть испанский народ и взять под контроль все социально-политические процессы, как это сделали Ленин и Сталин в России. Своё письмо он закончил так: «Русский опыт должен предостеречь вас от этого. И пусть русский коммунистическо-большевистский позор не найдет себе примера на испанской революционной ниве. Да здравствует союз рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции всей Испании! Да здравствует испанская революция в новом свете на путях своего развития к новым более полным освободительным достижениям под знаменем анархизма!» [Махно Н.И. Письмо к испанским анархистам // Пробуждение. 1932. № 23–27. С. 78].

В 1930 году французские власти запретили журнал «Дело труда». Издание переехало в США, где главным редактором стал Г.П. Максимов, один из главных противников идеи «платформизма» Махно и Аршинова. К тому времени Махно развёлся с женой Галиной (в 1927), но старался как можно чаще видеться с дочерью Еленой. В 1931 году Аршинов перешёл на сторону большевиков, разорвал все связи с лидером украинских повстанцев и в 1933-м приехал в Москву, где принял советское гражданство и посвятил последние годы своей жизни критике анархистского движения.

6 марта 1934 года Махно был госпитализирован в туберкулезный корпус больницы Тэнон, а в июне прооперирован, однако это не помогло остановить фатальное развитие болезни. Он умер в ночь с 24 на 25 июля (на рассвете 25 июля врачи констатировали смерть). На церемонии захоронения урны с прахом 28 июля на кладбище Пер-Лашез, где останки Махно покоятся рядом с останками коммунаров, присутствовало пятьсот человек, а в международной анархистской прессе были опубликованы многочисленные некрологи. Место захоронения праха Нестора Махно сегодня является чуть ли не обязательным объектом «паломничества» для каждого анархиста, который волей или неволей оказался в Париже.