16 апреля 2020 года — 130 лет со дня рождения князя Николая Сергеевича Трубецкого (16 (04).04.1890, Москва, Россия – 25.06.1938, Вена, Австрия), философа, филолога, лингвиста, историка, культуролога, этнографа, основоположника евразийства. Из семьи, принадлежащей старинному роду Гедиминовичей, представители которого вошли не только в историю русской, но и мировой науки и культуры. Отец, Сергей Николаевич Трубецкой, был известным в России философом, 3 сентября 1905 года стал первым избранным ректором Московского университета. Родной брат отца, Евгений Николаевич Трубецкой, также профессор университета — один из крупнейших русских философов конца ХIХ столетия.
Не удивительно, что воспитывавшийся в такой среде юноша уже с гимназических лет всерьез начинает заниматься этнографией, фольклористикой, языкознанием, а также историей и философией. В пятом классе гимназии он увлекся угро-финской этнографией и «Калевалой», с тринадцати лет посещал заседания этнографического отдела Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. В 15 лет заявил о себе как о начинающем ученом, опубликовав в 1905 году в журнале «Этнографическое обозрение» свою первую статью о старинном финском песенном фольклоре («Финнская песнь “Kulto neito” как переживание языческого обычая»).
С 1908 года Николай Трубецкой изучал кавказские языки и фольклорные традиции. В том же году экстерном окончил пятую мужскую гимназию, что на углу Поварской и Молчановки, в доме князя Голицына, и поступил на философско-психологическое отделение историко-филологического факультета Московского университета, откуда затем перевелся на отделение западноевропейских литератур, а в 1910 году — на только что открывшееся отделение сравнительного языковедения. Он был в числе всего двух студентов (второй — М.Н.Петерсон), которые смогли окончить это отделение: первый и единственный выпуск состоялся в 1912 году.
Николай Сергеевич представил выпускное сочинение под названием «Образование будущего времени в главнейших индоевропейских языках» и был оставлен на университетской кафедре, после чего командирован в Лейпциг, где изучал доктрины младограмматической школы профессоров Бругманна, Лесина, Виндиша и Линднера. Вернувшись в Москву, он опубликовал ряд статей по северокавказской фольклористике, проблемам финно-угорских языков и славяноведению. Был активным участником Московского лингвистического кружка, где вместе с вопросами языкознания исследовали мифологию, народоведение, этнографию, историю культуры, близко подходя к евразийской теме.
В первых своих публикациях, статьях и рецензиях, в основном, в этнографических изданиях, молодой ученый проявлял непреходящий интерес к культурной истории народов и одним из первых начал ее изучение, используя данные истории, этнографии, фольклора, языка, литературы. В 1915–1916 годы сдал магистерские экзамены и, став приват-доцентом Московского университета (1915), проводил занятия по сравнительному языковедению, принимал участие в работе Московской диалектологической комиссии, на одном из ее заседаний в 1915 году подверг критике метод лингвистической реконструкции А.А.Шахматова в «Очерке древнейшего периода истории русского языка». Тогда же принял решение вплотную заняться историей славянских языков, взяв темой докторской диссертации историю возникновения и распада общеславянского праязыка.
После революции 1917 года (которая застала его в научной поездке на Кавказ) его университетская работа прервалась, князь вынужден был уехать в Кисловодск, затем в 1918 году в Ростов-на-Дону, где поступил доцентом в Донской университет. Здесь он продолжил начатую в Москве работу над двумя монографиями: «Предыстория русского языка» и «Сравнительная грамматика языков Северного Кавказа». «Последними [кавказскими] языками я занимался особенно усилено… Мною записано большое количество черкесских текстов и словарь, я приступил к сравнительной грамматике языков Северного Кавказа, вполне отделав сравнительную фонетику восточно-кавказских (лезгино-чеченских) языков. К сожалению, всех этих работ мне не удалось напечатать... а при бегстве из Ростова все мои рукописи пришлось оставить там, правда, сдав их на хранение в библиотеку Университета» (Из письма И.Шишманову от 27 апреля 1920 года). Рукописи Трубецкого не найдены, считаются утерянными.
В декабре 1919 года князь спешно уезжает в Крым, откуда эвакуируется в Константинополь, а вскоре перебирается в Болгарию. В 1920–1922 годах — профессор филологии в Софийском университете, где читал курс «Введение в сравнительное языкознание с особым вниманием к главнейшим индоевропейским языкам». В Софии Николай Сергеевич активно включается в общественно-политическую жизнь русской эмиграции и публикует несколько важнейших философско-исторических работ, в том числе книгу «Европа и человечество» (1920), вплотную подводящую его к выработке евразийской идеологии.
Из письма от 7 марта 1921 года лингвисту Р.Якобсону, другу с университетской скамьи и единомышленнику: «Эта книга была задумана мною уже очень давно (в 1909–1910 гг.) как первая часть трилогии, носящей название “Оправдание национализма”. Назначение этой книги чисто отрицательное. Никаких положительных, конкретных руководящих принципов она давать не собирается. Она должна только свергнуть известные идолы и, поставив читателя перед опустевшими пьедесталами этих идолов, заставить его самого пошевелить мозгами, ища выхода. Выход должен быть указан в последних частях трилогии. В первой же части я предполагал только намекнуть на направление, в котором следует искать выход. Существенное в книге — это отвержение эгоцентризма и эксцентризма (полагание центра вне себя, в данном случае, — на западе). И главное требование, вытекающее из этого, единственный возможный выход (точнее: направление к выходу) мною указан — это революция в сознании, в мировоззрении интеллигенции нероманогерманских народов… Без этой революции никакой выход невозможен…»
В конце книги Трубецкой довольно жестко сформулировал выводы из всего сказанного, подчеркивая, «что европейская культура не есть нечто абсолютное, не есть культура всего человечества, а лишь создание ограниченной и определенной этнической и этнографической группы народов, имевших общую историю... что она ничем не совершеннее, не “выше” всякой другой культуры, ибо “высших” и “низших” культур и народов вообще нет, а есть лишь культуры и народы более или менее похожие друг на друга... что полное, органическое усвоение романо-германской культуры… возможно лишь при антропологическом смешении с романогерманцами, даже лишь при антропологическом поглощении данного народа романогерманцами... без такого антропологического смешения возможен лишь суррогат полного усвоения культуры. При таких условиях этому народу приходится совершенно отказываться от самостоятельного культурного творчества, жить отраженным светом Европы, обратиться в обезьяну… Таким образом, — заключает автор, — европеизация является безусловным злом для всякого нероманогерманского народа».
В дальнейшем вся деятельность Николая Сергеевича развивалась по двум направлениям: первому, исключительно научному, посвященному филологическим и лингвистическим проблемам, и второму, культурно-идеологическому, связанному с его участием в евразийском движении. На этом пути он сближается с географом, геополитиком и культурологом П.Н.Савицким, музыкантом и философом П.П.Сувчинским, историком философии, автором книги «Достоевский и Европа», будущим богословом Г.В.Флоровским. Отсылая Якобсону их недавно вышедшую книгу «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения» (София, 1921), он уточняет в письме от 28 июля 1921 года: «Это сборник статей четырех авторов: Сувчинского, Флоровского, Савицкого и меня. Мы объединились на некотором общем настроении и “мироощущении”… Сущность его [объединения ] состоит в нащупывании и прокладывании путей для некоторого нового направления, которое мы обозначаем термином “евразийство”… Направление это носится в воздухе… Я его чувствую и в стихах М.Волошина, А.Блока, Есенина и в “Путях России” Бунакова-Фондаминского, в тоже время в разговорах некоторых правых и даже у одного заядлого кадета… Сейчас все это еще неопределенно, но, безусловно, “что-то готовится, что-то идет”, и при таких условиях надо возбуждать мысль, расталкивать, будить, сдвигать с мертвой точки, дразнить неприемлемыми парадоксами, назойливо вскрывать то, что стремятся спрятать от самих себя».
В это время он публикуется в «Евразийских временниках» и «хрониках», периодически выступает с докладами в различных городах Европы, одна за другой выходят его книги и статьи: «Русская проблема», «Соблазн единения», «Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока», «Наш ответ», «Мы и друзья», «К украинской проблеме», «Общеевразийский национализм» и другие. Князь сожалел, когда евразийство сделало уклон в политику. Потому в истории с газетой «Евразия» занял однозначно-непримиримую позицию по отношению к левому крылу евразийцев и вышел из евразийского движения, возобновив публикации в обновленных изданиях лишь через несколько лет.
В 1922 году, получив приглашение на кафедру славянской филологии Венского университета, переехал в Вену. В 1923 был избран ординарным профессором Венского университета и вскоре стал заведующим кафедрой славянской филологии. В Венском университете он проработал 15 лет, читал курсы по славянским и праславянскому языкам, по введению в общую фонологию и по истории русской литературы. Член-корреспондент Венской академии наук (1925), действительный член Венской академии наук (1930). Посмертно были изданы три его курса лекций по литературоведению: о русских писателях XVIII и XIX веков, о Достоевском и о древнерусской литературе. В работах Николая Сергеевича прослеживается настойчивое несогласие с отождествлением понятий «славянский» и «православный».
Культура западных славян, по его мнению, по своей сути романо-германская. Старославянская же культура развилась и закрепилась в России в качестве представительницы православия, а не славянства. Поэтому Трубецкой утверждает, что «русский литературный язык есть общеславянский элемент в русской культуре и представляет из себя то единственное звено, которое связывает Россию со славянством. Говорим “единственное”, ибо другие связывающие звенья призрачны. “Славянский характер” или “славянская психика” — мифы. Каждый славянский народ имеет свой особый психический тип… Славянская культура — тоже миф, ибо каждый славянский народ вырабатывал свою культуру… Этнографически славяне принадлежат к различным этнографическим зонам… Итак, “славянство” не есть понятие этнопсихологическое, этнографическое или культурно-историческое, а понятие лингвистическое. Язык и только язык, связывает славян друг с другом. Язык является единственным звеном, соединяющим Россию со славянским миром… Церковнославянская литературноязыковая традиция утвердилась и развилась в России не столько потому, что была славянской, сколько потому, что была церковной» (К проблеме русского самопознания. 1927).
Преданный друг и единомышленник Трубецкого Петр Савицкий посвятил ему стихи:
Твоей идеи заостренной
Ни в чем нельзя предугадать,
И нам с улыбкою смущенной
Одно осталось — бдеть и ждать.
Ждать всплеска мысли вдохновенной,
Парадоксальной глубины,
Зарницы острой и мгновенной
Над темной бездною волны,
И ощущать неотвратимо,
Как ширится охват зарниц,
И чувствовать огонь незримый
За сенью чуткою ресниц.
(ГАРФ. Ф. 5783. Оп. 1. Ед. хр. № 514. Л. 63 об.).
С 1926 года Трубецкой принимал деятельное участие в работе Пражского лингвистического кружка, одним из основателей которого был, и в лингвистических съездах. К этому периоду относятся наиболее значительные лингвистические работы ученого — в первую очередь по фонологии и морфонологии. Как-то на первом съезде Антуан Мейе, лингвист мирового масштаба, указывая на Трубецкого сказал, что «он — сильнейшая голова современного языкознания». «Сильная голова», — подтвердил кто-то. «Сильнейшая», — настойчиво повторил Мейе. Фонологические воззрения Трубецкого наиболее полно и систематично представлены в его посмертно опубликованном фундаментальном, эпохальном труде «Основы фонологии» (Grundzьge der Phonologie, 1939; рус. пер.: М., 1960).
Книгой же его жизни, над которой он работал около 25 лет, но которой так и не суждено было появиться в печати, было исследование истории праславянского языка — «Предыстория [или праистория] славянских языков». Некоторые главы из нее публиковались в виде отдельных статей, позднее собранных в сборнике «Opera slavica minora linguistica» (Wien, 1988), рукописи же были конфискованы фашистами. В последние годы здоровье Николая Сергеевича значительно ухудшилось. После оккупации Австрии немецкими войсками он долго и серьезно болел: сердце. Князь Лобкович приглашал его к себе в Чехословакию в замок в Роуднице. Трубецкой поблагодарил, но от приглашения отказался: он не сомневался, что следующей жертвой будет именно Чехословакия. Он никогда не скрывал своего антинационал-социалистского направления мыслей и даже написал статью о расовом вопросе, где подверг расовую теорию уничтожающей критике. Немецким завоевателям это не понравилось. Угрозы быстро превратились в реальность, появились гестаповцы и учинили обыск, изъяли все его бумаги и рукописи, у него случился тяжелый приступ. А не арестовали его потому, что он — князь. И Николай Сергеевич снова оказался в больнице, пошел было на поправку… Скончался внезапно 25 июля 1938 года.
Единственный памятник поставлен великому русскому ученому в Вене.
«Если стремление людей облегчить физический труд и уменьшить применение человеческого труда не заключает в себе ничего по существу греховного и является вполне естественным, то стремление к уничтожению многообразия национальных культур, к созданию единой общечеловеческой культуры практически всегда греховно. Оно ведет к установлению того состояния человечества, которое Священное Писание изображает как непосредственно предшествовавшее вавилонскому столпотворению. И это состояние неминуемо должно привести лишь к новой попытке постройки вавилонской башни. Всякий интернационал не случайно, а по существу безбожен, антирелигиозен и полон духом человеческой гордыни. В этом главный и основной грех современной европейской цивилизации» (Трубецкой Н.С. Вавилонская башня и смешение языков).
См. публикации Н.Трубецкого в каталоге библиотеки Дома русского зарубежья им. А.Солженицына.
В.Р.Зубова