22 октября 2019 года — 150 лет со дня рождения Филиппа Андреевича Малявина (22(10).10.1869, село Казанки Бузулукского уезда Самарской губернии, Россия – 23.12.1940, Ницца, Франция), художника-портретиста, живописца, графика, представителя русского модерна. Его родители, крестьяне села Казанки, Андрей Иванович и Домна Климовна, всю жизнь едва сводили концы с концами — не хватало хлеба до нового урожая, приходилось подрабатывать, катать валенки. Филипп же, их первенец, не испытывал к крестьянскому труду никакого влечения, с четырех лет он рисовал углем на стенах, на полу, на печке, лепил и вырезал забавные фигурки людей, зверей, птиц. Как и все крестьянские дети, он лазал по деревьям, бегал в ближний лес по грибы и по ягоды, засыпал на теплой печке под свист зимней вьюги. Однако собранные на дороге «медные пятаки и копейки» копил, чтобы покупать у коробейников бумагу, карандаши и «даже фуксин», краситель яркого пурпурного цвета. О своих родителях Филипп Андреевич вспоминал с теплотой, отца писал не единожды. Ростовой его портрет он представил в 1899 году на выпускном экзамене в Академии художеств, а затем выставил на Всемирной выставке в Париже. Героиней нескольких его портретов была и мать, отличавшаяся природной статью и красотой.
Свой первый заказ Филипп Малявин получил в восьмилетнем возрасте во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов: «Одна солдатка… додумалась послать мужу на войну изображение сынишки: о фотографии еще и не слышали в деревне. А тогда уже Филиппа дразнили по деревне “живописцем”… на его работы глазели охотно. Ему солдатка и дала заказ. Исполнил он его карандашом и столь успешно, что растроганная баба заплатила целый гривенник…» (Али-Хан [Куприн А.И.]. Ф.А.Малявин).
В 1885 году Филипп Андреевич познакомился с иконописцем Проклом, который навещал родные места и возвращался на Афон через Казанки. Увидев рисунки юноши, он предложил ему пройти «серьезную науку» в афонской иконописной мастерской. На Святую гору они отправились вместе. В течение шести лет Филипп нес различные послушания на Афоне: читал и пел на клиросе, растирал краски, расписывал притвор в кафедральном соборе русского монастыря Св. Пантелеймона и храм «на хуторе». Освоив язык иконописи, он понял, что копирование является только первым шагом на пути к большому искусству, поэтому уделял много времени и рисунку с натуры, пробуя себя в различных жанрах.
В 1891 году через Бузулукский уезд должен был проследовать будущий император Николай Александрович. Начались приготовления подношений, вспомнили и о картине Малявина «Крестьянская семья», написанной в одну из побывок на родине, ее также приобщили к общим дарам. Наследник в Бузулук не попал, он проехал другим путем, зато каким-то образом картину увидел скульптор В.А.Беклемишев и отыскал ее автора на Афоне. Познакомившись с церковными и «светскими» работами Малявина, Беклемишев, «высокий, худой, с красивой “надсоновской” головой», организовал переезд молодого человека в Санкт-Петербург, сделав все возможное, чтобы тот стал членом столичного художественного сообщества. Он содействовал получению Малявиным стипендии, дал кров в своей холостяцкой квартире в одном из флигелей Академии художеств на Васильевском острове.
В два года с выдающимися успехами Малявин прошел весь курс дореформенной Академии и начал выставляться на передвижных выставках. После реформы Академии он решил остаться еще на некоторое время в мастерской Е.Репина. В 1898 году Филипп Андреевич выступил на конкурсе с картиной «Смех» и другими произведениями, получил звание, но в заграничной командировке ему было отказано. В 1900 году «Смех» демонстрировался на Всемирной выставке в Париже, где Малявину была присуждена золотая медаль; потом картина была выставлена в Венеции, где ее приобрело итальянское правительство для Венецианской академии. С тех пор Малявин постоянно обращался к мотиву смеха. После обучения в репинской мастерской бывший иконописец уверенно формулирует свое живописное кредо: «Не надо… обращать внимание на краски, на тона, на лепку, на рисунок. Вы обнимите весь предмет одним глазом, вникните в его характер, в его дух, и когда вы что-то уловите, выносите это на холст, не думая о том, что тона грязны, темны или не те. Дело не в красках, а в правде».
В 1899 году Малявин женился на своей сокурснице, одесской мещанке Наталии Новак-Савич.
По окончании Академии он с женой поселился в деревне, в Рязанской губернии, где построил себе мастерскую. Там он полностью отдался работе, покидая усадьбу лишь для участия в отчетных смотрах выставочных комитетов «Мира искусства» и «Союза русских художников». В 1906 году совет Академии художеств присвоил Филиппу Андреевичу звание академика. На этот период приходится и пик творческой активности, и расцвет таланта Малявина-живописца и рисовальщика, когда формируются ни на кого не похожие стиль и манера письма. Все свои работы, созданные до 1914 года, художник хотел видеть в России, определив тем самым важный хронологический рубеж своего творчества.
В 1918 году Малявины переезжают в Рязань, успешно встраиваясь в новые политические реалии. С 1 апреля 1919 года коллегия ГубОНО утвердила Малявина руководителем по живописи в Свободных государственных художественных мастерских в Рязани, позднее он возглавит и гарнизонную художественную студию, но в обоих случаях к преподавательской работе не лежала у него душа. Попытки местных властей предоставить художнику помещение под новую мастерскую летом 1920 года не повлияли на его решение навсегда покинуть Рязань.
Осенью 1920 года Малявины поселяются в Москве, в Обуховом переулке. Материальную жизнь семьи обеспечивали получаемые заказы, продажи ранних полотен и академический паек. Подготовительные работы, предшествовавшие написанию портретов Ленина, Троцкого и Луначарского, велись на общественных началах. Получив уникальную возможность «беспрепятственно бывать в Кремле, и в частности на квартире у Владимира Ильича и в рабочем кабинете», с 1 ноября 1921 года Малявин начинает делать натурные зарисовки Ленина. Насчитывается около 40–50 листов различной степени завершенности, в большинстве своем они носят эскизный характер, однако целостность восприятия образа от этого не утрачивается. Этой графической серией Ленинианы Малявина восхищался впоследствии Пикассо.
Осенью 1922 года Малявин прибыл в Берлин, где несколько его картин экспонировались на «Первой русской художественной выставке» в галерее Van Diemen. Недолгое пребывание Малявина в Германии сопровождалось политическим скандалом после данного им интервью эмигрантской газете, которое в Советской России расценили как антисоветскую провокацию. Своим интервью Ф.А.Малявин раскрывал причины отъезда из России: «Наш народ смертельно устал, обнищал, одичал и обносился до ужаса. В деревне вы не увидите мужика или бабы в сапогах. Лапти и кое-какие лохмотья на плечах — вот их обычный вид. Красных “баб” в ярких сарафанах там уже не напишешь. <…> Футуризм, имажинизм и кубизм, царившие четыре года при покровительстве Луначарского, приелись ныне всем». Разумеется, въезд Малявина в Россию стал невозможным.
На долгие годы дом № 73 на rue des Vignes в самом «русском» районе Парижа, 16-м округе, расположенном недалеко от Булонского леса, стал парижской мастерской художника. Малявин много работал как портретист. В 1924 году, после участия в нескольких Салонах, он организует свою первую персональную выставку, ставшую отправной точкой в его эмигрантской карьере. Окрыленный успехом выставки и многочисленными заказами, в 1925 году Филипп Малявин рассказывал в письме Илье Репину: «Парижский радиус необъятно большой… В нем уживаются все течения и все возрасты искусства, но, не скрою, город жестокий, имен чужих не заметит, но должное художнику отдаст».
Свое место в жизни художественного Парижа Малявин действительно занял, хотя очень трезво оценивал непростой характер французской столицы. Со второй половины 1920-х годов Малявин начинает планомерно расширять свой успех. Устанавливает приятельские отношения с Куприным, Буниным, Цетлиным и другими писателями. Репродукции его картин часто украшают обложки журнала «Иллюстрированная Россия». Позировать русскому художнику стремятся аристократы и представители богемы, лица, принадлежавшие к политической и творческой элите. Европейская критика ставит Малявина в один ряд с первыми художниками современности. Великолепное дарование колориста отмечали, помимо французов, страстные итальянцы, щедро рассыпая комплименты живой палитре Малявина, где «рядом с красным — богатство пурпура, драгоценные камни в драгоценной шкатулке — желтые топазы, зеленые изумруды, голубая бирюза и сапфиры». Вторую персональную выставку из работ парижского цикла Малявин проведет весной 1927 года в своей роскошной мастерской, где побывал «весь Париж» и «где крюшон в огромном серебряном жбане приготовлялся на глазах изумленных иностранцев из лучших марок шампанских вин и свежих ананасов». Однако вскоре с изобилием столичной жизни пришлось расстаться — Франция оказалась в объятиях мирового экономического кризиса. Вдали от столицы жизнь была дешевле, к тому же мягкий климат Лазурного берега способствовал улучшению здоровья Наталии Карловны, жены Малявина. Семья поселилась в Ницце, в тихом районе Бомет.
Во второй половине 1920-х годов он пишет ушедшую Русь: духоподъемные, наполненные ностальгическим настроением, красивейшие зимние пейзажи с низкими деревенскими домиками и церквушками, утопающими в снегах, снежными далями и запряженной тройкой.
1930-е годы отмечены небывалым всплеском творческой энергии: художник написал много заказных портретов, а на основе своих же кремлевских рисунков создал цикл злых карикатур. Персональные выставки сменяют друг друга, Малявин кочует из страны в страну и, кажется, не знает усталости.
Прожив восемнадцать лет во Франции, Филипп Андреевич так и не выучил французский язык. Во время Второй мировой войны художник находился в Брюсселе, когда Бельгию захватили немцы. Его арестовали, обвинив в шпионаже, так как он почти не говорил по-французски, но затем выпустили. С большим трудом, почти пешком, добрался он до Ниццы, истратив на этот путь все свои жизненные силы.
Скончался Филипп Андреевич 23 сентября 1940 года. Известно, что дочь Малявина для покрытия расходов на похороны отца продала за бесценок пятьдесят полотен торговцу картинами из Страсбурга.
Стоящему особняком искусству Ф.А.Малявина, которое возбуждало жгучий интерес современников, мало кто решался подражать. Собратья по цеху считали его «геркулесом живописи», «атлетом искусства». За увлечение стихией красного цвета Малявина окрестили «Разиным алого холста», за верность реалистической традиции — «Горьким живописи».
В.Р.Зубова