17 января 2022 года — 85 лет со дня кончины Ричарда Болеславского (настоящие имя и фамилия: Болеслав Рышард Сржедницкий (Bolesław Ryszard Srzednicki, а не Стржезницкий, как часто встречается в книгах и на сайтах); 04.02.1889 (по другим сведениям: 1887), Дембова Гура, Плоцкой губернии (по другим сведениям: Могилев-Подольский Подольской губернии), Российская империя – 17.01.1937, Голливуд, Лос-Анджелес, США), драматического актера, режиссера, сценографа, педагога.
Из семьи польского художника Валенты Сржедницкого. После смерти отца семья переехала в Одессу, где юноша увлекся театром и с 6 класса гимназии выступал в любительских спектаклях одесского «Польского очага» и русской труппы, затем в спектаклях русской передвижной группы играл Генриха в «Потонувшем колоколе» Г.Гауптмана, Эроса в «Эросе и Психее» Г.Жулавского. Окончив гимназию, учился в Новороссийском, затем в Московском университетах, мечтал о морской службе, но выбрал сцену.
После двух лет учебы в школе МХТ, он был принят в труппу Московского художественного театра, вот тогда и появился Ричард Болеславский. «Когда меня приняли в Московский Художественный театр, мне было восемнадцать. Поступить туда было трудно, и уже давно — с начала 1900-х. Каждый год сотни соискателей проходили три этапа экзаменов перед тремя различными комиссиями. Принимали только двоих или троих, причем с испытательным сроком. Естественно, когда я прошел все испытания и стал одним из трех принятых в 1907 году, я чувствовал себя на седьмом небе. Но я знал, что мне еще предстоит пройти суровую школу и что, если я окажусь непригодным, меня отсекут, как засохшую ветку.
Я стал частью группы молодых. Мы полагали себя “избранными”, детьми лучшего театра во всей Европе, а может быть — и во всем мире. Другие театры называли нас любителями, и мы гордились этим. Позже я обнаружил схожий esprit de corps [солидарность. — фр.] в среде уланов. Это была кастовая гордость, “патриотизм команды”, культ знамени части.
<…>
Когда мы очутились в Театре, вся наша жизнь перевернулась. С утра до полуночи мы не покидали его. В нашей жизни не было ничего богемного. И мужчин, и женщин учили одеваться просто, в темные тона, почти по-монашески, стричь волосы коротко, причесываться аккуратно, вести себя неброско, с учтивостью и элегантностью. Нас поощряли быть похожими не на актеров, а на исследователей. И мы учились и работали так напряженно, что в этом сравнении не было никакой натяжки.
<…> Для постижения искусства актера меня приписали к целому ряду классов, причем предупредили, что если за год я не избавлюсь от польского акцента, то буду отчислен. После этого режиссеры и учителя оставили меня одного. Совсем одного, словно меня и не существовало. Это был способ Театра понять, достаточно ли во мне сил и ума, чтобы самому найти здесь свое место.
<…>
На какое-то время мы все превратились в эстетов. Однажды я появился на репетиции в черной накрахмаленной рубашке со стоячим воротником и с черным кожаным галстуком. Рубашку и воротник я выкрасил тушью, а галстук сделал из куска лакированной кожи. Москвин, один из самых талантливых актеров старшего поколения, бегло взглянув на меня, промолвил:
— Доброе утро, господин гробовщик!
<…>
Доброжелательность, с которой они управляли нами, была не совсем обычной. В один из сезонов Станиславский заболел брюшным тифом. Именно тогда я без всяких оснований стал пропускать уроки пения. И получил короткую записку от Данченко: “Сможете ли Вы взглянуть в глаза Станиславскому, когда он поправится?” Пристыженный, я больше не пропускал уроков.
<…>
На втором году мне доверили большую роль — студента [Беляева] в “Месяце в деревне” Тургенева. Это была ведущая роль, и где — в пьесе, уже давно ставшей русской классикой. К тому времени все следы моего акцента уже исчезли» (здесь и далее: [1]).
В 1911 году с не меньшим успехом Болеславский сыграл Левку в пьесе С.Юшкевича «Miserere», Лаэрта в «Гамлете» В.Шекспира, в 1914 году — Фабрицио в «Хозяйке гостиницы» К.Гольдони, красавца Барановского в «Осенних скрипках» И.Сургучева (1915). Соблюдая принятые правила воспитания молодых актеров, ему также давали эпизоды и третьестепенные роли (пан Врублевский («Братья Карамазовы»), офицер («Живой труп»), Аслак «Пер Гюнт»); он также играл вводы (князь Мстиславский («Царь Федор Иоаннович»), Блуменшен («У жизни в лапах»), Дон Карлос («Каменный гость») и другие).
Мхатовская молодежь давно загорелась идеей создания Студии при театре, где можно было бы ставить более современные пьесы. Им пошли навстречу и разрешили поставить спектакль по драме Г.Гейерманса «Гибель “Надежды”» в 1913 году, инициатором и постановщиком которого был Болеславский. «Прием превзошел наши ожидания. Весь зал аплодировал, они нас хвалили, доброжелательно смеялись. Чтобы представить голландских рыбаков, мы использовали всю нашу изобретательность и воспользовались париками и костюмами из постановок Театра, уже снятых с репертуара. Старики радостно узнали и ботинки Бранда, и платок Фру Росмер. Они улыбались, когда видели стол из Толстого или стул из Метерлинка. На следующий день они дали нам десять тысяч рублей и благословили в нашем начинании. Нам велели нанять собственное помещение. Его следовало назвать Студия Московского Художественного театра, и работа здесь должна была стать нашей практической школой. Но они постоянно продолжали следить за нами, мы всегда чувствовали их железную властную руку. Мы лелеяли нашу Студию, работали в ней без устали, выражая себя здесь свободно и по-своему. Нам приходилось работать в двух местах одновременно — и в Театре, и в Студии, поэтому часто мы репетировали по ночам».
Незадолго до начала Первой мировой войны Болеславский побывал в Австрии и Швейцарии, повидал Испанию и Италию и даже дебютировал в кино: сыграл в фильмах Я.Протазанова «Мимо жизни» («Сказка жизни») художника Волина, в «Танце вампира» исполнял новый характерный танец.
В 1915 году он поставил свои первые фильмы — «Три встречи» и «Ты еще не умеешь любить», позднее — «Семья Поленовых», «Не разум, а страсть правят миром», «Домик на Волге». Первая студия Московского художественного театра, наконец, обрела полную независимость в 1917 году.
К этому времени Ричард Валентинович, уйдя на фронт добровольцем в 1915 году, окончил Тверское кавалерийское училище (1916), служил в Польском уланском дивизионе в звании корнета. Был ранен. После выздоровления был откомандирован на курсы телеграфистов в Москву и возвратился в родную гавань — Студию. После роспуска полка Болеславский оставил адрес своей московской квартиры как явочный для польских уланов, все еще старавшихся держаться вместе. А сам всецело отдался работе в Театре (в том числе и репетициям «Двенадцатой ночи», премьера которой состоялась 25 декабря 1917 года), однако служил он там недолго из-за событий Гражданской войны. «Студия МХТ волею случайности оказалась в центре вооруженной борьбы: она находилась на Скобелевской площади, рядышком с дворцом генерал-губернатора, где был штаб Московского Ревкома». Болеславский с ужасом прислушивался к стрекоту пулеметов в саду дворца — это расстреливали пленных юнкеров, попадал под случайные обстрелы на улицах, жертвами которых становятся даже дети; тайно съездил с однополчанином Алеком (А.Гухтелем) в Тверь и безуспешно пытался поднять на борьбу с большевиками Кавалерийское училище.
Возвратившись в Москву, познакомился с революционной этикой, которую один из офицеров-красногвардейцев доходчиво ему изложил: «Мы начали чистить эту страну. И это всерьез. Пойми правильно, мы не воюем. Мы чистим землю от паразитов. И для этого дела зрители не нужны. Либо ты метешь, либо тебя выметают. Теперь надо определяться!»
И Болеславский определился: покинув в 1920 году Россию, обосновался в Варшаве, поступил в Большой театр в Познани, где поставил «Потоп» Ю.-Х.Бергера. Затем был варшавский Театр Польский, где играли в его постановках «Мещанина во дворянстве» Мольера (1920), «Романтиков» Э.Ростана (исполнил роль Стафореля, 1920), «Милосердие» К.Ростворовского (1920), «Потоп» (исполнил роль О’Нила, 1920), «Рюи Блаз» В.Гюго (1921), «Кики» Л.-Б.Пикара (1921). В эти же годы Болеславский снял и несколько короткометражных пропагандистских фильмов, направленных против Советской России, и на киностудиях «Сфинкс» и «Ориантфильм» два больших художественных фильма: «Героизм польского скаута» (Bohaterstwo Polskiego Skauta) и «Чудо на Висле» (Cud nad Wisłą).
Однако, не сумев получить постоянное место руководителя Городского театра в Лодзи (май 1921), он уехал из Польши и присоединился в Праге к качаловской группе МХТ. Работая с ней, он создал новую редакцию «Гамлета», сохранив основной замысел старого спектакля Крэга-Станиславского в трактовке ролей, но заменив крэговские ширмы раздвижными декоративными полотнами. Премьера прошла с большим успехом в Праге осенью 1921 года; спектакль был затем показан в Вене, Берлине, Дрездене, Лейпциге, Копенгагене, Стокгольме. Везде он получил зрительское признание. Болеславский также работал в различных берлинских театрах; выпустил «Спектакль русского искусства» в Театре Марии Кузнецовой (Париж, 1922), поставил в декорациях Льва Бакста трагическую пантомиму «Lachete», с которой театр прибыл на гастроли в США.
Осенью 1922 года в США Болеславский снова присоединился к «мхатовцам», работал с массовкой как режиссер, дублировал Станиславского в пьесе А.Горького «На дне». После отъезда труппы в Москву остался в Америке. Упорно занимаясь по 18 часов, учил английский язык, чтобы получить работу режиссера.
В 1923 году организовал в Нью-Йорке сначала небольшую школу-театр «Нейборхуд плейхауз», где поставил спектакли «Королева-актриса» и «Бланко Поснет». А вскоре вместе с М.Успенской основал American Laboratory Theatre (ALT), в которой критики Дж. Мейсон Браун и А.Койранский, танцор М.Мордкин, композитор Д.Мур, а потом и М.Германова вели полный курс театральных дисциплин. Сначала он планировал за три года подготовить труппу актеров для репертуарного театра, но представления начались уже через два года. Поэтому «Лабораторный театр» состоял из двух частей: действующего театра и школы при нем, где готовились актеры по системе Станиславского. Программа их обучения включала в себя развитие внешних и внутренних выразительных средств. К внешнему относилось обучение танцу, балету, ритмике Далькроза, фехтованию, пантомиме, фонетике, декламации и гриму. Внутреннее же развивало чувства, воображение и память актера. Серия лекций Болеславского под общим названием «Творческий театр» (The Creative Theatre), прочитанная им на Бродвее в 1923 году, стала, по оценкам американцев, «словно приходом новой веры, новой религии, которая могла освободить и пробудить американскую культуру». Из ALT вышли такие ведущие педагоги американского театра ХХ века как Ли Страсберг, Стелла Адлер, Гарольд Клерман, определившие актерскую школу трех поколений американских актеров — игру по Методу (the Method acting), который составил славу и обеспечил мировой авторитет сегодняшнего американского актерского искусства. Они стали основателями известного целой плеядой вышедших из него звезд и левой антикоммерческой направленностью «Группового театра» (Group Theatre) в Нью-Йорке. Поэтому «Групповой театр» часто рассматривается как продолжение направления «Лабораторного театра» Болеславского, целью которого было не столько воспитание отдельной индивидуальности, сколько создание целостной актерской команды.
Преподавательскую деятельность Болеславский перемежал с активной работой в бродвейских театрах («Орел» (1927), «Три мушкетера», «Макбет» и «Укрощение строптивой» (1928), «Иуда» (1929)). Он признавался, что работал на Бродвее, потому что «хотел испытать себя в безжалостной и кипящей атмосфере большой игры».
ALT действовал до 1930–1933 годов, когда Болеславский переехал в Голливуд, чтобы работать в кино. Первые его попытки сотрудничества с Голливудом не имели успеха, поэтому Ричард Валентинович, отойдя от кино, решил заняться писательством. Еще в октябре 1923 года он опубликовал свое изложение основ системы Станиславского в журнале Theater Arts Monthly (впоследствии расширил его и издал отдельной книгой — Acting: the first six lessons («Мастерство актера: первые шесть уроков»). Впервые книга вышла из печати в 1933 году — это было первое в мире последовательное изложение системы Станиславского (книга самого мэтра вышла на английском языке три года спустя). Учебник Болеславского выдержал 9 изданий в США (последнее — в 1947), в 1948 году он был издан в Праге, в 1949 году — в Англии. Совместно с Хелен Розен Вудворд Болеславский написал две автобиографические книги: «Пики вниз: Меж огней в Москве» и роман-воспоминание о боях польских уланов в России в конце Первой Мировой войны (первая книга — The Way of the Lancer (1932), вторая — Lancer down (1935), третья — не окончена, в ней есть главы, посвященные МХТ в годы революции). Роман пользовался большим успехом, первая книга выдержала несколько изданий в США и была переведена на немецкий и польский языки («Путем уланов» (Варшава, 1939)), есть и русская версия.
В начале 1930-х годов Болеславский женился на американской драматической актрисе Норме Друри четвертым браком. Первый свой брак он зарегистрировал во время сезона 1913/1914 года с Марией Ефремовой, актрисой МХТ (в «Гибели “Надежды”» она играла Маритье, на заменах — Матильду), этот брак распался во время армейской службы Болеславского (1915–1917). Брак с Верой Соловьевой оформлен не был. А в июле 1918 года его женой стала актриса Наталья Платонова (урожденная Шимкевич, а в Америке — Natasha Boleslavski), работавшая в России до революции в петербургском театре С.Ф.Сабурова и в московском Свободном театре К.А.Марджанова; их брак продлился до 1929 года.
В 1932 году фирма «Метро Голдвин Майер» вновь привлекла Болеславского к работе в кино. И он за пять лет в Голливуде снял более пятнадцати фильмов, среди них кинокартины с Гретой Гарбо, Марлен Дитрих, Кларком Гейблом, Джоном Барримором, Чарльзом Лаутоном. Десять фильмов Болеславского выдвигались в разных номинациях на премию «Оскар».
Умер Ричард Валентинович Болеславский во время съемок фильма «Конец миссис Чейни» (The Last of Mrs Cheyney). Ему было 48 лет. Вклад Болеславского в кинематограф был отмечен звездой номер 7021 с его именем на Голливудской аллее славы.
«Я был одним из тридцати тысяч офицеров, которые находились в Москве, но не принимали участия в уличных боях. У меня было оправдание. Я — поляк. Тридцать тысяч были русскими. Когда через три недели коммунисты приказали всем бывшим офицерам зарегистрироваться под страхом расстрела, тридцать тысяч пришли и зарегистрировались. Позже треть из них бежали на Юг и присоединились к Белой армии. В октябре они могли разгромить коммунистов. Два месяца спустя все они были обречены».
См. публикации Р.В.Болеславского в каталоге библиотеки ДРЗ.
Источник:
1.Ричард Болеславский. Меж огней в Москве 1917-го. Главы из книги Р.В.Болеславского «Пики вниз: Меж огней в Москве» / Публикация, перевод, вступительная статья, составление, подбор иллюстраций и комментарии С.Д.Черкасского // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра ХХ века. Выпуск 7 / Редактор-составитель В.В.Иванов. М.: Индрик, 2019. С. 93–196.
В.Р.Зубова