27 марта 2024 года в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына прошел круглый стол «150 лет Николаю Бердяеву».
Николай Александрович Бердяев (1874–1948) — одна из ключевых фигур в истории русской эмиграции. После событий «философского парохода» (1922), в изгнании, русский философ встал у истоков европейского персонализма и экзистенциализма. Он также был одним из тех, кто открыл для интеллектуалов Германии, Франции и Англии русскую философскую культуру. Сейчас Николай Бердяев — наиболее известный русский религиозный философ в мире. Его книги переведены не только на все европейские, но и на многие азиатские языки. Его творчество исследуется в большинстве крупных университетов и научно-исследовательских центрах. Благодаря его деятельности как главы издательства «YMCA-Press» в Париже, многие философы, богословы и публицисты русской эмиграции получили возможность издавать свои труды на родном языке. Религиозно-философская академия Бердяева сильнейшим образом повлияла на интеллектуальный мир русской диаспоры, сделав огромный вклад в формирование диалога между различными выдающимися мыслителями российского зарубежья (Л.И.Шестов, о. Сергий Булгаков, С.Л.Франк, Б.П.Вышеславцев и др.) и европейскими интеллектуалами (Ж.Маритен, Б.Шлецер, П.Тиллих и др.).
На протяжении всего марта 2024 года во многих научных, образовательных и культурных центрах России прошли конференции, круглые столы, семинары и специальные лектории, посвященные Бердяеву. Дом русского зарубежья также принял участие в этой серии интеллектуальных торжеств, создав самостоятельную площадку для диалога между специалистами по истории русской философской мысли.
Модератор встречи Вячеслав Владимирович Сербиненко (РГГУ) открыл заседание, вспомнив о том, как в России 10 лет назад отмечалось 140-летие Николая Бердяева. В своем торжественном слове он заметил, что о русском философе стоит говорить в контексте сегодняшнего дня — как о мыслителе, который посредством своих сочинений продолжает влиять на современное философское сообщество, особенно на студентов и аспирантов.
Первый доклад сделал Василий Викторович Ванчугов (МГУ). В своем выступлении он сосредоточился на психологическом портрете Бердяева. По его мнению, без понимания особенностей характера Николая Александровича (склонность к асоциальности, крайняя эмоциональность и неумение мыслить в границах строгих философских категорий) невозможно адекватно понимать его творчество. С точки зрения Василия Ванчугова, Бердяев никогда не был философом. Он не умел мыслить системно, а его суждения слишком часто были противоречивы и нелогичны. Поэтому говорить о нем можно именно как о мыслителе, но не как о философе. Творческое наследие Николая Бердяева он охарактеризовал так: «психологизированная философская эссеистика».
Вячеслав Сербиненко выступил с ответной критикой в адрес Василия Ванчугова, заметив, что асоциальность Бердяева как-то странно сочеталась с его успешной интеграцией и в мир европейских интеллектуалов, и в мир русских эмигрантов. РСХД, РФА, «YMCA-Press» — это организации, которые философ или возглавлял, или принимал в их жизни активное участие.
Второй доклад сделала Анна Федоровна Макарова (ИФ РАН), рассказав об экономических воззрениях Бердяева. В начале своего выступления она заметила, что философ никогда не писал специальных трудов по экономике. Бердяев полагал, что Дух всегда доминирует над социальными и экономическими процессами в обществе — поэтому никакой специальный трактат по экономике не вписывался в творческие планы мыслителя. Вместе с тем, бердяевская интерпретация экономики как сферы человеческого жизни заслуживает особого внимание со стороны специалистов. Принято считать, что «Философия хозяйства» (1913) о. Сергия Булгакова — сочинение, где наиболее полно в религиозно-философском ключе истолковывается проблема материального производства и обмена. Бердяев сильнейшим образом дополняет эту традицию. По его мнению, экономика отражает не только особые отношения человека и материи, но и раскрывает саму сущность творческой природы личности. Проблема материального производства не может находиться вне системы моральных координат. Следовательно, по Бердяеву, должна быть особая этика, которая могла бы оправдать труд, раскрыть его метафизическую сущность как форму творческого акта. В этом отношении процесс производства оказывается куда более важным, чем процесс обмена. Правда социализма, с точки зрения мыслителя, противоречива и вызывает огромное беспокойство у всякого человека, знакомого с русской культурой. Социалисты, по Бердяеву, были правы. Однако социалисты строили свою теорию, руководствуясь отчаянием. Построить что-то, когда страна материально не готова к таким масштабным изменениям, — вот это было, по его мнению, роковой исторической ошибкой. Проект справедливого распределения материальных благ возможен там, где оправдан труд, возможен там, где есть экономическое перепроизводство, где частная собственность не превращается в инструмент эксплуатации, а является творческим инструментом в жизни человека.
Николай Игоревич Герасимов (ДРЗ) посвятил свое выступление анализу существующей в современной историографии интерпретации Бердяева как христианского анархиста. В начале своего доклада он заметил, что такое понимание бердяевских воззрений (в ключе христианского анархизма) возникло не так давно — с выхода в свет книги франко-греческого политолога Александра Христояннопулоса «Христианский анархизм: политический комментарий к Евангелию» (Christian Anarchism: A Political Commentary on the Gospel, 2011). В маргинальной активистской среде такая интерпретация нашла поддержку в лице христианского анархиста Дэйва Эндрюса, автора книги «Не религия, но любовь: практика радикальной духовности сострадания» (Not Religion, But Love: Practising a Radical Spirituality of Compassion, 2012). Бердяев встал в один ряд с христианскими анархистами-мыслителями — вместе с Жаком Иллюлем и Вермандом Эллером. По мнению Николая Герасимова, интерпретировать Бердяева как христианского анархиста можно, но с очень большими оговорками, а главное, с ясным пониманием, что труды, которые по духу вписываются в контекст христианского анархистского учения, относятся к 1930-м годам, когда мыслитель уже испытал на себе ужасы большевистских репрессий и выработал критическое отношение к радикальному этатизму итальянского фашизма и немецкого национал-социализма.
Ксения Борисовна Ермишина (ДРЗ) посвятила свой доклад сложным отношениям между Бердяевым и евразийцами. Она подчеркнула, что эта тема плохо исследована и заслуживает особого внимания. Русский философ уже в 1920-х годах был увлечен историософией и проблемой культурного диалога между Западом и Востоком. С точки зрения Бердяева, Восток — культура мистики и женского соблазна, Запад — культура рациональности и мужского насилия. Россия соединяет в себе два эти начала — этим обуславливается сложный и трагический путь ее исторического развития. Бердяев не разделил многие идеи евразийцев, но в начале их идейного развития — скорее поддерживал их, чем выступал с критикой. Уникальность России, ее неповторимость, поиск новых способов рассуждения о ее судьбе — все это роднило философа с евразийством. Однако уже с 1923 года, с выходом сборника «Россия и латинство», Бердяев стремительно расходится с евразийским проектом. Важно заметить, что, став критиком этого проекта, он постоянно возвращался в своих сочинениях к корпусу идей, которые евразийцы создали в начале 1920-х годов. Критически осмысляя евразийство, Бердяев разрабатывал свое собственное видение того, какой Россия может и должна быть.
Наталья Владимировна Ликвинцева (ДРЗ) рассказала о связи русского философа с Православным делом, опираясь на документы из фонда Николая Александровича Бердяева из архивной коллекции Дома русского зарубежья. В своем выступлении она подчеркнула, что мыслитель был интегрирован во множество деятельных христианских ассоциаций. Его дружба с матерью Марией (Скобцовой) не ограничивалась одними лишь личными беседами по вопросам морали, экклезиологии и историософии. Бердяев принимал участие в заседаниях Православного дела. В списках организации он числился как «писатель». Участие философа в деятельности братства обосновывалось не просто его личными нравственными мотивами, но и историософскими воззрениями. Коммунизм, по Бердяеву, возник по той причине, что христиане не ответили на социальные вызовы истории.
Олег Тимофеевич Ермишин (ДРЗ) выступил с докладом об отношениях между Николаем Бердяевым и Владимиром Ильиным. Он заметил, что, хотя Бердяев был необыкновенно успешен, он не создал собственной философской школы. Более того, мы не можем сказать, что у Бердяева были ученики. Были те, кто признавал влияние Бердяева, но никто не идентифицировал себя в качестве ученика русского философа. На сегодняшний день считается, что Владимир Ильин вплоть до 1936 года был настроен на сотрудничество с русским персоналистом. Многие свои работы он писал, отдавая себе отчет, что Бердяев может их прочесть (Ильин надеялся на это). Еще до эмиграции Бердяев критически относился ко всем существующим интеллектуальным сообществам. За одним исключением. Он полагал, что «народные богоискатели» (философы, ищущие Бога, но не интегрированные какое-либо сообщество) максимально близки ему по духу. Владимир Ильин как раз был таким «народным богоискателем». Даже после ссоры, которая произошла в 1936 году, Ильин все равно надеялся на возможное возобновление отношений (хотя и полагал, что они будут иными). Сопоставляя поздние работы мыслителей («Русская идея» Бердяева и «Русская философия» Ильина) мы видим, что два сочинения как будто бы согласуются друг с другом. Если говорить о том, кто мог бы стать (но вряд ли стал) учеником Бердяева — это Владимир Ильин.
Круглый стол завершило выступление Виктора Владимировича Леонидова (ДРЗ) о первом русском биографе Бердяева Александре Вадимовиче Цветкове (псевд. Вадимов, 1965–1993). В начале доклада Виктор Леонидов подчеркнул, что был не просто знаком с ученым, но был его другом. Еще с начала 1980-х годов, когда религиозная философия в СССР существовала в лучшем случае как объект критики, Александр Цветков мечтал о создании музея Бердяева в России. Свою жизнь, как заметил Виктор Леонидов, Цветков хотел построить в полном согласии с бердяевской философией. Даже свою дочь он назвал Лидией, в честь Лидии Юдифовны, жены Николая Бердяева. Александр Цветков был тесно знаком с о. Александром Менем. В эпоху, когда о русском персоналисте массовый читатель ничего не знал, Цветков с огромным трудом собирал все возможные материалы для написания книги о жизни Бердяева в России, изучая хранения библиотек и архивов. К сожалению, трагическая судьба биографа сложилась таким образом, что вышедший из печати долгожданный труд автор держал в руках, когда не мог встать с кровати, — тяжелая болезнь не позволила Александру Цветкову дожить до 28 лет.
Николай Герасимов
Посмотреть это видео можно также на нашем канале в Rutube